Читаем без скачивания На этой планете мы – живьём… - Павел Владыкин

Тут уж солнце зашло и луна поднялась. Повернули назад. В домишке выпили и закусили. Уехали. Осиротела охотничья база.

А стрелять надо без дрожи в коленях. Шкуру не портить – метить в глаз.

Лосиную печень лучше всех приготовит Умкин. Деликатес!

– Ты все отвлекаешься, Иван Семёнович. Ты мне рассказываешь, как бывает у вас, да что когда делается. Про ту историю расскажи.

– Трубят рога, зовут в лес.

– Ну, давай-ка про тот день. Без лирики.

– Так я и говорю. Вениамин Дарский не имел в охотничьих трофеях рогов. Поскольку все коров добывал. Одиннадцать штук коров-лосих подстрелил за все свои охоты. Ходил босой по снегу. По примеру Кочкина. Утром встают. И не обуваясь – на снег, по сугробам. Кочкин («карабинер» его звали) играл с Дарским в карты на гуляние по снегу босиком. А избу Кочкин вытапливал как баню.

Вениамин Дарский очень недоволен был своим номером. «Не пойдёт сюда лось», – сказал он. А я его успокаиваю: «Здесь обязательно пойдёт. Жди, надейся».

И тут выходят на него сразу два лося. Ох, и сохатые! Ну и счастье! Роскошные рога. Особенно у первого – царские рога! Обоих лосей видел и соседний номер – Селедков. Он был дальше и левее. И, наверное, надеялся, что Дарский пропустит лосей.

То ли заспешил Вениамин, то ли передержал прицеливание. Представляешь его состояние?! Вот он, миг торжества! Вот они, золотые рога! Вот он, охотничий триумф! Выстрелил. Ух ты, мать! Звери метнулись назад и в сторону.

Вот оно – счастье! И Вениамин упал… Он такого рогатого красавца ждал всю жизнь. Все дни недели до выходных грезил охотой.

Селедков первым прибежал к Дарскому. Тот еще дышал. И, может быть, только один из нас – Кочкин – мог ему помочь. Можно еще было попытаться вывести сердце из спазма.

Смерть пришла за Вениамином быстро.

Сияло солнце всю дорогу до избушки. На солнышко, что на смерть, во все глаза не взглянешь. Это я в четырехтомном словаре Владимира Даля прочел.

Одного лося Дарский, видимо, зацепил. Немного алых капель было разбросано по следу – как клюква замороженная на снегу.

Ласт и Ласта

Каждый его прилет сопровождался короткой фразой: «Цвирк-фьюить-цвирк!», что означает, видимо: «Ну вот, я здесь!» Меня давно уже заботит, что нет в нашем человеческом языке слова, точно передающего птичий свист. Поэтому приходится довольствоваться очень приблизительным «фьюить».

«Цвирк-фьюить-цвирк!» И все. Больше он не цвиркал и не свистел. Сидел себе тихонько. Иногда шуршал. Поселился он у нас под кухонным окном. Строители когда-то делали шкафики в стене, чтобы жильцы пользовались ими как холодильниками. В таких «холодильниках» были отверстия наружу, на улицу.

Ласт, как мы его назвали, вселился в шкафик в конце апреля. Какое-то время он жил здесь один. «Цвирк-фьюить-цвирк!» И сидит себе, помалкивая.

Но вот у Ласта появилась подружка. И мы потом назвали ее Ласта. Но поначалу забеспокоились: а вот как появится выводок птенцов… И загрязнят птицы наш «холодильник»

И тогда я в отсутствие ласточек заткнул отверстие тряпкой. А вечер выдался предгрозовой. Подул сильный ветер. Побежали пылевые вихри.

И вскоре я услыхал за стенкой отчаянный птичий крик. Влетев в лаз, птица наткнулась на преграду. Я выглянул в окно. Две ласточки кружили во дворе. И снова – писк ласточки в начале лаза. И стремительное кружение растерянных птичек с косыми крыльями. Других птиц во дворе не было. Они уже попрятались от грозы. Так повторялось несколько раз: птицы кружили по двору и пытались попасть в свое гнездо под окном. Слышался писк, в котором были удивление и мольба.

Сердце не выдержало, и я открыл лаз. «Цвирк-фьюить-цвирк!» – и птицы в «холодильнике».

Назавтра еле уловимое шуршание заставило меня заглянуть под окно, в наш «птичник». Там на полке сидела одна птица. На следующий день повторилось то же самое: все птицы давно уже летали, одна Ласта сидела, вернее, лежала в «холодильнике». (Что это Ласта, я понял позднее, когда увидел, что вторая птица крупнее).

Я решил спугнуть ее, протянул руку. Но Ласта, глядя на меня, не улетела. Не ручная же она! Может, больна? Я поставил неподалеку от нее плошку с водой и подсыпал горстку крупы – геркулеса. (Тогда я еще не знал, что надо было давать ей каких-нибудь мух, жучков. Ласточки – хищные птицы и крупу не едят).

Но и на третий день птица никуда не улетела. Ну а поперек Ласты на ее спине лежал Ласт, явно согревая ее.

Еще через пару дней Ласта умерла. После ее похорон ужасная догадка пришла мне в голову: Ласта погибла от стресса, от переживаний, после того, как не могла попасть в свое жилье из-за тряпки в отверстии. Или сильно ушиблась? И в случившемся виноват я?

Ласт жил в стене под окном еще несколько дней, возвращаясь со своим неизменным «Цвирк-фьюить-цвирк!» Но скоро писк прекратился. Я заглянул в «холодильник». Ласт лежал так же, как Ласта. И он никуда не улетал. Лежал он и на второй день. А на третий день Ласт исчез. Окреп, может быть, и покинул несостоявшееся гнездовье в поисках нового? Или это был последний отчаянный полет перед гибелью?

Что же случилось с Ластой и Ластом? Предположений у нас было несколько – от нервного срыва до инфекции. Тогда, пятнадцать лет назад, и речи не было о птичьем гриппе.

А когда же я чистил этот шкаф, обнаружил кулек с удобрением – с нитрофоской. Правда, кулек был на нижней полке, а птицы – на верхней. И дверца прилегала к доскам плотно. Неужели птицы наклевались вредных для них горошин? И есть ли во всем этом моя вина?

Ну что же, подождем до весны. Может, услышим в стене, за дверцей знакомое «Цвирк-фьюить-цвирк!»

Знамение

Мы с сестрой Нелей завели на огороде разговор. В тот день мы вскапывали землю под овощи. На даче нас было четверо. Еще – моя жена Нина и муж Нели Володя. Был хорошо прогретый майский день. Солнце стояло высоко. Но жарко не было.

У меня с Нелей состоялся разговор о религии. Неля – истово верующая (я бы даже сказал: неистово верующая). А я из тех людей, у которых всегда остаются вопросы. Я крещеный. И к Неле у меня был теологический вопрос. Я спросил: отчего же Господь никогда не явит себя? Почему не даст знать о себе сомневающимся? Неля решительно отрезала: «Это богохульство и даже говорить такое нельзя». «Знаю, – сказал я. – Но как было бы полезно для веры, если бы людям давалось Знамение».

На том разговор и закончился. Я вскопал большую грядку. И принялся «грабить» землю – обрабатывать грядку граблями. Во всю ширину гряды ворошил землю, дробил комки.

И вдруг! – там, где было солнце, появилось второе. Конечно, это было как бы лишь подобие солнца. Его нереальная копия. Это второе солнце было градусов на десять в стороне от солнца настоящего. И вокруг повторенного солнца был радужный ореол.

– Неля, – окликнул я сестру. – смотри, это же Знамение!.. Мы с тобой только что говорили о Божьих Знамениях. И я сказал: «Отчего же нет Знамений?» И вот оно – Божье Знамение.

Неужто, подумал я, Святой Дух явился в этом облике? Конечно, есть гало, так называемое ложное солнце. Это явление связано с преломлением солнечного света в ледяных кристаллах. Но почему оно сейчас – после моих вольных речей?

Удивляться было чему. Я принялся за другую грядку. Здорово размахался. Дело шло хорошо И вдруг! Ох уж это вдруг…

Вдруг я почувствовал боль ниже левой ключицы. Боль в сердце. Я вынужден был остановиться, положить грабли.

Узнав о случившемся, Нина и Неля отправили меня домой. Я прилег. Женщины дали мне сердечные лекарства. Но ничего не помогало. Боль держалась долго.

– Вот и второе Знамение, – не без горечи в голосе сказал я. – Это Господь наказал меня за богохульство. Сначала явил свою светлую силу. А потом наказал меня.

Когда на второй день я сходил к врачу и когда мне сделали кардиограмму, наш терапевт сказала: «Это не сердце. У вас грудной остеохондроз. Небось, на даче пере-трудились, вот потревоженный межреберный нерв и дал о себе знать».

Но ничто не могло поколебать мое мнение, что это были Знамения Божьи.

Третье Знамение я увидел на июньском небе, затянутом дождевыми тучами. Мы были втроем на кухне нашей дачи: я, сестра и ее внук Алеша. Далее повторю слово в слово то, что я записал вслед за тем видением:

«21 июня 1997 года, вечер накануне Дня всех святых. После 22.30 зашел разговор о том, что бабе Клаве Кузнецовой, бухгалтеру редакции газеты, было видение. Она увидела в небе Деву Марию. Увидела ее в красочных нарядах, с улыбкой на устах. И вскоре после этого разговора, глянув в окно, я сказал Неле:

– Какой прямоугольник в тучах – ровный как дверь! Будто дверь в тучах открылась.

Когда Неля с Алешей подошли к окну и вгляделись в тучи, дверь уже деформировалась. Вместо этого проема в тучах появилась фигура – как бы фигура первовозвестника. А затем!.. Затем из темных туч сложился храм – с большим куполом. И вот – появилось несколько куполов.